Опубликован номер журнала Демоскоп Weekly № 467 - 468

Тема текущего номера: Московская идентичность и «понаехавшие»

Москвичей испортил мигрантский вопрос.  Мониторинг общественного мнения в Москве с завидной регулярностью показывает, что «наплыв мигрантов», особенно «кавказцев» и «выходцев из южных республик», занимает третье место в рейтинге основных беспокоящих москвичей проблем. При этом плохая экология, нехватка и низкое качество жилья, произвол милиции, неудовлетворительная работа коммунальных служб, снижение уровня школьного образования и медицинского обслуживания, преступность и бандитизм отодвигаются людьми в конец списка. Казалось бы, все должно быть наоборот, образование детей или перспективы получить качественную медицинскую помощь должны беспокоить москвичей больше, чем проживание в городе «кавказцев». Почему так опрокинута шкала городских проблем в сознании горожан?

Нужны ли Москве мигранты?  Хотя большинство москвичей имеет миграционный опыт и миграционное прошлое, Москва вела и продолжает вести постоянную борьбу с миграцией. На первый взгляд это выглядит как парадокс и ошибка управленцев, но при более внимательном анализе становится ясно, что данная ситуация во многом неизбежна и является следствием неоднозначности отношений между разными видами деятельности, завязанными на миграцию.

Московские власти и «гармонизация национальных отношений». Другой центральный тезис «Концепции московской миграционной политики» состоял в том, что «к основным негативным последствиям миграции относится рост этнической напряженности, необходимость проведения специальной политики профилактики межэтнических конфликтов». Это очень распространенная точка зрения, более 70% москвичей полагают, что межэтнические отношения в городе ухудшаются и видят причину этого, прежде всего, в миграции. Кажется почти очевидным – не было бы мигрантов, не было бы и проблемы. Соответственно, средством против роста межэтнической напряженности является ужесточение иммиграционного контроля и использование механизмов селективной миграции по этническому признаку. При этом как-то забывается, что ксенофобия существовала и до активизации миграционных процессов и что корни ее кроются в состоянии принимающего сообщества, в глубоко укорененном шовинизме, культурном высокомерии и привычке считать мигрантов людьми «второго сорта». К этому примешивается и низкий уровень гражданского самосознания.

Мигранты и московская идентичность. Изменения, происходящие в обществе, преобразуют и соционормативную культуру, возникают новые нормы, а некоторые прежние, не соответствующие реальности, отмирают. Особенно отчетливо это проявляется при сменах исторических эпох, которые сопровождаются и сменой культурных кодов. Москва дореволюционная резко отличалась от Москвы послереволюционной, довоенная от послевоенной, сталинская от хрущевской, и т.д. Будучи изменчивой, соционормативная культура одновременно служит основой баланса между прежними (сохраняющимися) и новыми образцами поведения. Это не значит, что устойчивые культурные нормы являются абсолютом, скорее затрагивающие их трансформационные процессы протекают медленнее. В качестве примера можно привести современное матримониальное поведение москвичей, широкое распространение сожительства и рождения детей без заключения брака, которое предшествующими поколениями воспринималось как распущенность и безответственность. Но москвичи как будто не замечают этих и других перемен  своих собственных культурных практик, говорят о сформировавшихся в Москве ценностях и традициях как о чем-то застывшем и упрекают приезжих в нежелании им следовать. Точку зрения о неуважительном и вызывающем по отношению к москвичам поведении мигрантов разделяет подавляющее большинство москвичей: 40% сходится во мнении, что мигранты не признают и 45% – лишь частично признают их якобы неизменные ценности и традиции. 

Жители Москвы как «россияне». Любая идентичность отстраивает картину мира в рамках категорий «свой/чужой», одновременно являясь средством обозначить сходство с одними общностями и отличие от других. Насколько сформирована и насколько значима московская идентичность? Как соотносится с другими идентичностями москвичей?В какой-то мере ответить на эти вопросы позволяет проводившееся в 2001 году  исследование «Гражданская активность, социальный капитал и будущее демократизации управления в Москве». Первое, что обращает на себя внимание при анализе результатов разных опросов, это непропорционально высокая значимость российской национально-государственной идентичности для самоопределения жителей Москвы. «Естественная» иерархия самоидентификации людей, отражающая их лояльность к различным территориальным сообществам и тесноту связи с ними, выстраивается в соответствии с приоритетностью локальной, региональной и лишь затем национальной идентичности. Локальная солидарность всегда значимей общегосударственной, за исключением случаев мобилизации населения против общего врага. 

Жители Москвы как «москвичи».   Вторая особенность самоидентификации москвичей состоит в том, что московская идентичность не только сильно уступает по важности национально-государственной, но и гораздо чаще является дополнительной к другим формам самоидентификации, нежели лидирующей. Бросается в глаза низкий уровень спаянности московского сообщества, поскольку среди тех, кто считает себя «москвичами», подавляющее большинство ощущает более тесную связь с безразмерным и анонимным сообществом россиян, нежели с вполне конкретными соседями, жителями своего района. В целом, если перейти от процентов к абсолютным цифрам, то оценочное совокупное число лиц, для которых важна самоидентификация с Москвой составляет порядка 2,5 млн. Остальные – это жители Москвы, люди, живущие в городе, но не живущие городом, пользующиеся городскими благами, но не готовые активно участвовать в городской жизни и защищать общегородские интересы.

Этническая versus московская идентичность и заботы этнофоров.  Слабость московской идентичности, ее исключающий, а не включающий характер и элитарный базис, основанный на чувстве превосходства москвича над не москвичом, ставят вопрос о значимости этнической составляющей самоидентификации москвичей. Насколько приоритетным для человека является его этническое самовыражение? Если чувство локальной московской общности на сегодня не способно нейтрализовать существующие в обществе противоречия, то насколько опасным является напряжение, возникающее между представителями разных этнических групп и традиций? Если вновь обратиться к данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ), то половина москвичей (55,1%) ощущает тесную связь со своей этнической группой, а другая половина (54,7%) – свою «кровную» связь с Москвой.  Как интерпретировать эти данные? Являются ли эти два множества пересекающимися или мы наблюдаем ситуацию раскола? Ведь обе формы идентичности содержат в себе набор определенных символов, традиций, норм и ценностей, опирающихся на коллективную память и опыт, и обе могут быть использованы для социальной мобилизации самыми разными силами. Насколько реальным является сценарий противостояния «москвичей» и «этнических группировок», насколько возможно с этой позиции интерпретировать беспорядки 11 декабря 2010 года, в которых приняло участие несколько тысяч человек?