Нейросети в геймдеве, ужасы в кино, кладбища в России: как прошли «Научные бои» в Вышке

© Высшая школа экономики

В конце апреля в Высшей школе экономики состоялся третий полуфинал VI сезона «Научных боев». Путешествие в науку, заявленное как главная тема сезона, в этот раз привело исследователей в Новое время. На сцене сошлись технологии нейросетей, урбанизация кладбищ, «хищнические журналы» и horror studies. Местом встречи исследователей стал павильон «Рабочий и колхозница» на ВДНХ.

«Научные бои» — традиционные вышкинские соревнования для молодых деятелей науки. Каждый участник должен за 10 минут рассказать о своем исследовании, а затем ответить на вопросы. По итогам четырех выступлений зрители вместе с членами жюри выбирают лучшего. Победители всех полуфиналов сойдутся в финальной схватке.

Третий полуфинал обогатил проект исследованиями из сфер философии, права и урбанистики, нейросетевых технологий и библиометрии.

Голоса нейросетей

Интеллектуальное состязание открыл студент 4-го курса бакалавриата «Инфокоммуникационные технологии и системы связи» Руслан Рузиев с выступлением на тему «Синтез речи: что общего у геймера, лингвиста, инженера и звукорежиссера».

Руслан — разработчик компьютерных игр. Перед сдачей одного из проектов он вместе с командой обнаружил, что не успевает добавить в игру озвучку. Было решено заставить нейросеть сделать это за разработчиков. Так и появилась идея проекта, которым они занимаются сейчас.
Главная идея — создать технологию, которая научится грамотно делать озвучку и тем самым упростит жизнь всем разработчикам. Для пользователя механизм довольно прост: на входе подаем текст, а на выходе получаем аудио. Для инженера программы архитектура такого механизма должна учитывать массу нюансов. Для начала, поясняет Руслан, нужно построить каскадную параметрическую модель, то есть научить программу не просто склеивать кусочки фраз, а с помощью определенных заданных параметров выстраивать настоящую озвучку. Затем следует заняться нормализацией текста, то есть раскрытием аббревиатур, чисел и переводом символов в понятные звуки. Например, важно превратить текст в фонемы, то есть звуки речи: объяснить программе школьные правила русского языка, что буква «ё» произносится как два звука «й» и «о» и т.д.

На первом шаге разработчики прибегают к помощи геймеров, на втором — лингвистов. На следующем уровне важны знания из области звукорежиссуры: здесь нужно понять, какие у голоса есть параметры и характеристики (высота, частота, темп), как они влияют на конечное качество звука. Таким образом фонемная репрезентация превратится в набор речевых параметров путем самообучения модели.

По словам Руслана, программе давали обработать десятки часов аудиоматериалов, чтобы она научилась вырабатывать паттерны. Конечный шаг в разработке такой нейросети — перевести получившиеся бессвязные параметры в нормальный аудиофайл, подобно тому как музыкант переводит ноты в мелодию.

В итоге Руслан и его команда совместили множество специальностей в одной работе, чтобы однажды пользователи запустили игру и услышали качественную звуковую систему. Однако расслабляться рано: работы на этом пути предстоит еще много. «Наибольший вызов в нашем проекте — эмоциональность речи, которую пока сложно внедрить, так как еще не до конца понятно, как сделать озвучку гневной, смешной, нормальной и так далее, но мы прикладываем силы к решению этого вопроса», — делится студент.

Прогулка по кладбищу

Далее микрофон перешел к студентке 1-го курса магистратуры «Управление пространственным развитием городов» Екатерине Соколовой.

Исследовательница погрузила аудиторию в контекст кладбищенской культуры, выступив с темой «Что не так с русским некрополем: взгляд через призму юриста-урбаниста». Она обратила внимание, что в Российской империи кладбища управлялись церковью, а тема смерти была напрямую связана с религией и обрядами. После прихода к власти большевиков и последующей секуляризации отношение к кладбищам изменилось: стало главенствовать мышление, которое сама Екатерина охарактеризовала как «новому человеку — новая смерть». Советская власть пыталась внедрять новые практики: стали появляться первые крематории.

Однако люди не хотели отказываться от привычных традиций, связанных с религиозным представлением о смерти и ритуалах погребения. В ответ  государство, по словам Екатерины, просто перестало регулировать кладбища: в этой сфере преобладала практика do it yourself, то есть почти полная свобода действий.

© Высшая школа экономики

В современной России государство вновь обратило свой взор на кладбища: в настоящее время они находятся в совместном ведении федерального центра и местных властей, что приводит к тому, что каждый регион по факту придумывает свои нормы. В итоге кладбища становятся зоной слабого правового регулирования, а 25% захоронений превращаются в заброшенные территории.

Исследовательница уверена, что современное состояние кладбищ в России — результат табуирования темы захоронений и смерти и такой подход нужно полностью пересмотреть. «Давайте перестанем думать, что кладбища — это грустно. Кладбища могут выглядеть хорошо и даже быть приятным местом для прогулок, нужно лишь перестать бояться произносить это слово», — заявила Екатерина.

Разоблачение научных журналов

От темы смерти разговор перешел в научную плоскость. Студентки 4-го курса бакалавриата «Бизнес-информатика» Анна Семина и Анастасия Казачинская представили проект «Информационная революция: как управлять наукой?».

Из-за того, что статей и журналов стало очень много, сложно оценивать качество каждого издания, рассуждали они, поэтому на смену пришли количественные методы. Существует множество методов и метрик, по которым исследователи сравнивают научные журналы. По словам девушек, большинство метрик основываются либо на количестве цитирований, либо на числе документов, но при этом совсем не учитывается взаимодействие между авторами, организациями и журналами — и в этом проблема.

Студентки решили исправить ситуацию и иначе посмотреть на научные издания: они использовали метод сетевого анализа, позволяющий построить взаимосвязи между объектами и обнаружить подозрительные журналы. Например, если бы какие-нибудь три журнала предложили одному издателю постоянно цитировать друг друга, то вполне могли бы иметь хорошие индексы. Сетевой анализ позволяет увидеть такие «хищнические журналы» — те, которые претендуют на статус научного журнала, но фактически работают по недобросовестной модели. Кстати, подобные журналы предпочитают систему open access, когда за публикацию платит автор, а не читатель. И сумма за одну публикацию достигает четверти миллиона рублей, делятся исследовательницы.

Как же определить качество научного журнала? Для начала стоит заглянуть в  так называемый Список Билла. Его разработал и внедрил адъюнкт-профессор в библиотеке Аурария при Университете штата Колорадо в Денвере Джеффри Билл. Он, кстати, и ввел понятие «хищнический журнал» в 2008 году. Во-вторых, советуют Анна и Анастасия, нужно изучить сайт журнала —  существует ли он в принципе, какая на нем представлена информация. Также необходимо проверить наличие журнала в известных базах данных — Scopus, Web of Science и прочих.

От горгоны до Мордрейка

Под занавес программы интеллектуальной схватки прозвучало выступление студентки 2-го курса магистратуры «Современный дизайн в преподавании» Евгении Лазаревой. Свое исследование она посвятила феномену страха и фильмам ужасов, назвав его «Не бойся, когда один, бойся, когда много: как количество влияет на качество хорроров».

Почему мы боимся определенных персонажей? Чудовища Лавкрафта, Змей Горыныч, горгона Медуза, Эдвард Мордрейк — какие элементы, вложенные в них создателями, заставляют нас невольно испытывать страх? Евгения отвечает так: «Множественность конечностей и включающихся в одно целое частей вызывает определенные негативные ассоциации у нас как у зрителей». По ее словам, дело в том, что из-за множественности конечностей мы не можем предугадать, куда будет двигаться этот персонаж.

Сам ужас как самоценность часто выходит за пределы исследований, что говорит о плачевном состоянии horror studies, сетует исследовательница. Изучение и сегментирование феномена ужаса позволит пересобрать нечто новое в хоррор-индустрии, потому что большинство современных фильмов ужасов — лишь переработка уже имеющихся страшных элементов, уверена она.

По итогам зрительского и экспертного голосования победу одержал молодой исследователь, инженер и разработчик Руслан Рузиев. Второе место досталось  юристу-урбанисту Екатерине Соколовой и ее попытке изменить подходы к территориям современных кладбищ. Ура победителям и ура живой науке!