Анастасия Лихачева: «Очень важно быть щедрым на идеи»
Тринадцать лет назад Анастасия Лихачева окончила образовательную программу «Экономика» НИУ ВШЭ, а сегодня управляет целым Факультетом мировой экономики и мировой политики, став кандидатом политических наук и ведущим научным сотрудником Центра комплексных европейских и международных исследований. Как должность декана меняет жизнь, чем виртуальная вода полезна в геополитике и какой стратегии может научить катание на сноуборде Анастасия Лихачева рассказала стажерам-исследователям Лаборатории экономической журналистики Милене Серкебаевой и Владе Баянкиной.
«Студенты сейчас гораздо больше учатся»
— Анастасия Борисовна, в прошлом году вы стали деканом факультета мировой политики. После этого ваша жизнь изменилась?
— Изменилась и весьма сильно. Последние полгода меня очень доходчиво научили, что не так важно, как мы оцениваем ситуацию или задачу — важно что и с кем мы в этой ситуации делаем. И за последние полгода мы с коллегами и студентами уже сделали немало.
После назначения появился ряд задач, с которыми я раньше никогда не сталкивалась. Но благодаря помощи коллег и на факультете, и в Вышке мне удалось освоиться довольно быстро. С момента назначения первым делом я встретилась со всеми руководителями образовательных программ и подразделений факультета, и мы запустили ряд новых инициатив, а, где-то — нужных преобразований, обновления многих программ и курсов.
— Буквально недавно вы на круглом столе по развитию востоковедения говорили о перенаправлении образовательных программ факультета в сторону Востока. Скажите, уже есть программа или “дорожная карта” этого перехода?
— На организационном уровне мы такие документы готовим. Содержательная дискуссия прошла уже не одно заседание ученого совета факультета. Потому что это не просто разговор “как добавить часы на Восток”, а изменение взгляда на мир, в котором нашим студентам предстоит работать — мир, в котором роль Востока принципиально другая. И это непосредственно меняет и мировую экономику, и международные отношения. Правда, у нас есть свой повод для гордости — мы начали свой поворот на Восток давно, наши международники и экономисты с основания факультета учат восточные языки и проводят исследования по сотрудничеству со странами Азии, равно как и востоковеды — активно осваиваются в международном бизнесе.
Так что мы будем и дальше заниматься нашим любимым делом — смешиванием и взбалтыванием программ и курсов: например, курс по актуальным проблемам Азии — это курс востоковедов, экономистов, международников? Конечно всех. Таких курсов и проектов у нас уже немало, и будет еще больше. И что самое главное: на это есть запрос от студентов! Они приходят уже с повышенным интересом не только к американской и европейской культуре, а к корейской и китайской. Поэтому я не могу не радоваться, что мы начали этот процесс переориентации еще задолго до того, как почувствовали острую необходимость.
— Вы упомянули изменение в интересах учащихся, а какие еще особенности нового поколения студентов вы отмечаете?
— Мне кажется, нынешние студенты гораздо больше учатся и более ответственно подходят к процессу обучения и выбору карьерных траекторий. Невероятное упорство в ракурсе того, что человек хочет получить от своего образования!
Мне нравится, что студенты требовательны к себе и своему образовательному треку. Понятно, что даже самые замотивированные иногда разочаровываются и понимают, что хотели бы двигаться в несколько в ином направлении, и это нормально.
Еще у меня сложилось ощущение, что в моем студенчестве свободного времени было как-то побольше. Например, я иногда любила идти на сделки с совестью и прогуливать субботние пары — сейчас не замечаю такого за студентами.
Гамбургер, пшеница и виртуальная вода
— В одном из интервью вы говорили, что у вас был опыт работы в консалтинге. И все-таки вы выбрали академический трек и Вышку. Почему?
— Для меня это скорее лирическая, чем рациональная история. Я очень хотела работать, у меня прямо невероятная тяга была. В конце третьего курса я прошла отбор в консалтинговую компанию, в июне там началось обучение и первые задачи — я чувствовала себя просто сверхчеловеком: и работаю, и сессию сдаю. Компания была большой, а вот команда — маленькая. И это идеальное, на мой взгляд, сочетание, потому что ты пользуешься всеми бонусами корпоративного мира: выходом на крупных заказчиков, хорошим HR-центром с тренингами и обучением, но при этом ты чувствуешь свой вклад и значимость.
Так я проработала год. Это был 2008-й — год глобального экономического кризиса. В процессе работы моя зарплата сократилась в два раза, превратившись скорее в стипендию, но это было очень интересно и я закрыла свой внутренний гештальт. Я так и представляла себе свою карьеру: приходишь, поднимаешься на 35-й этаж, где ждут именно твоего мнения и решения, ты достигаешь всех задач, а потом, как свободный художник, уезжаешь кататься на сноуборде. Вот это была моя студенческая мечта.
Дальше, конечно, не столь красиво, но оказалось, что на сноуборде можно кататься и когда ты работаешь, 35-й этаж, он куда более достижимый, но там не все так легко проходит. Я этот мир попробовала и пошла дальше.
Был кризис, тогда многие пошли в магистратуру. Я решила сменить образовательный трек. В этом мне помогла поездка в Израиль, где я попала в совсем в другой мир. До поездки я болела экономикой и была убеждена, что если собеседник не в курсе последних котировок, то мне не о чем с ним говорить. Там оказался мир совершенно других людей: искусствоведов, людей религии, международников. И все они были подозрительно довольны своей жизнью. Тогда я решила пойти не на экономику, а на международные отношения. Со второго семестра уже нашла работу в Вышке в исследовательском проекте и сразу погрузилась в этот мир волнующих открытий. Тогда же я определилась со своим академическим интересом и начала изучать пресную воду - особенно виртуальную.
— Что такое виртуальная вода?
— Это очень просто. Виртуальная вода – это объем воды, который пришлось вложить в весь цикл производства, чтобы получить конечный товар. Самые водоемкие сферы – сельхозка, энергетика, металлургия, нефтехимия, целлюлозно-бумажная промышленность. Например, на производство одного гамбургера уходит 2850 л воды. Гамбургер — это пшеница, которую нужно вырастить, это корова, которую нужно чем-то кормить, это овощи.
Совершенно понятно, что если вы откажете себе в гамбургере, это никак не повлияет на водную безопасность семьи в Африке. На базовые нужды вроде питья и приема душа нужно не так много воды. Конфликты начинаются, когда вода необходима для экономического развития – постройки заводов, засеивания полей и так далее. Если вы можете убедить две стороны, что пшеницу можно не выращивать самому, а гарантированно получить ее с другого рынка, купив тем самым виртуальную воду, то шансы на мирное урегулирование будут гораздо выше.
Виртуальная вода — это еще и один из измерителей международной торговли и потребления. Нил с древних времен дает Египту возможность ирригации, но использование его водных ресурсов ограничено. Весь объем сельхозпродукции, которую Египет закупает на мировом рынке, — это еще один Нил в год. Получается два Нила на страну.
— Сейчас вы скорее определяете себя как экономиста или как международника?
— Сейчас скорее как международника. Я могу смотреть научную экономическую литературу, понимать поставленные вопросы, но не использую инструментарий практикующего экономиста. Зато в международных отношениях я определяю себя как политэконом — не в марксистском понимании, а в более обширном. Это не только виртуальная вода, это санкции, это торговые войны и многие другие исследования, направленные на выстраивание стратегий по сотрудничеству. Стратегические исследования о том, как побеждать, — это невозможно без экономики. А делать исследования только про экономику, не учитывая политику, — мне неинтересно.
«Просто демонстрируешь, что способен определить интригу»
— Осенний семестр 2012 г. вы провели в качестве приглашенного исследователя в Центре российских и евразийских исследований им. Дэйвиса Гарвардского университета. Почувствовали ли вы разницу во внутренней корпоративной культуре?
— Самое интересное, что я увидела в Гарварде, была среда. Не какие-то сакральные знания. Гарвард очень удивил меня возможностью поддерживать самые разные, самые узкие исследования. Я встречала людей, которые занимаются совершенно эксклюзивными, очень узкими историями: был один человек из UC Berkeley, исследовавшего российско-американские отношения через призму конкурсов Чайковского (конкурс академических музыкантов, проводимый с 1958 года — Ред.). Он знал все про эту тему!
Ощущение творческой свободы — это же мы пытаемся создать и у нас. Междисциплинарные семинары, воркшопы, рабочие группы — все это неформальные структуры, которые образуют вокруг себя сообщества. Получение знаний — это вообще не главная ценность университета. Среда — ключевая добавленная стоимость к простому обмену знаний в университетской среде.
— За девять лет вы прошли путь от стажера-исследователя до директора ЦКЕМИ. Что вы можете посоветовать студентам, которые тоже хотят развиваться в академической среде?
— Самое важное, мне кажется, — не хотеть должностей. Я очень рада, что у меня был опыт директорства, но я никогда не желала должности, мне всегда хотелось что-то делать. Необходимое, но недостаточное условие — хорошо делать свою работу. А еще постоянно учиться — для исследователей и аналитиков это очень естественно, они вечные студенты.
Если ты заранее берешься за задачу и уже знаешь, каким будет ответ, если не возникает легкой тревоги и непонимания перед новой задачей, значит, скорее всего, ты ее уже перерос. Для меня в исследовательской работе важнее всего интрига. Понятно, что чтобы с этой интригой взаимодействовать должен иметься определенный понятийно-методологический аппарат. Кандидатская диссертация в этом смысле — просто квалификационная работа, а не великое научное открытие: ты просто демонстрируешь, что способен определить интригу и предлагать решение.
В сообществе международников и экономистов очень важен процесс взаимодействия с более опытными коллегами и умение преодолеть свое собственное эго. Нужно понимать, что научный руководитель делает правки не потому, что хочет вас пристыдить, а потому что знает, как это должно быть сделано. Безусловно для этого нужно, чтобы коллектив находился в здоровых отношениях.
— А что такое хороший исследовательский коллектив в здоровых отношениях?
— Как у нас! У нас каждый человек — сам по себе небольшой центр международного сотрудничества. Люди имеют свою сеть контактов, в том числе с зарубежными экспертами — все это работает сильнее любых официальных соглашений и позволяет быстро обмениваться идеями.
Сообщество международников в целом очень сетевое. На нашем факультете это сообщество создавал (научный руководитель факультета мировой экономики и мировой политики) Сергей Караганов. Принцип “сами сядем, сделаем, никого не позовем” — это совершенно вредные утопические подходы, которые в конечном итоге тормозят твои собственные планы.
Развитие сообщества – это то, чему учит Вышка. Мне кажется, очень важно не быть жадным на идеи. Щедрость на приглашения, встречи, обмен идеями сразу включает процесс взаимного обогащения.
Вообще, мой самый любимый процесс в работе – когда с другими умными людьми вы начинаете обсуждать интригу, то бишь научную проблему: вы спорите, не соглашаетесь, предлагаете разные версии… но в какой-то момент что-то щелкает — инсайт! Дальше распределение задач, формулировка, упаковка, создание текста – это уже инструментарий. А вот инсайт, озарение – это очень ценное чувство.
— Как вы любите отдыхать от работы? В студенчестве, говорят, вы увлекались сноубордом и КВН…
— Сноуборд сменили горные лыжи. Раньше я считала, что защитная экипировка — это для трусов и неудачников. Так, как я занималась сноубордом, лучше никому не заниматься – абсолютно научно обоснованный вывод, который был подтвержден в рамках неконтролируемого эксперимента! В какой-то момент я довольно сильно ударилась и стала бояться. Моя мама сказала: “попробуй на горных лыжах покататься, там больше точек опоры”. И я перестала бояться и начала снова получать удовольствие. Вывод: если все говорят, что защита — это неплохо, не всегда все идиоты.
Что касается КВН, мне всегда нравилось шутить, а такие студенческие активности полезны еще и тем, что они помогают бороться со страхом сцены. Тогда я поняла, что умение выступать — это не какой-то сакральный дар, а просто навык, который пригождается мне до сих пор в экспертной и преподавательской работе. Именно для отдыха, разгрузки: я очень люблю рисовать. Как и многие люблю путешествовать, готовить, принимать гостей.
— Назовите три места, где бы вы еще хотели побывать.
— Очень хочу на Камчатку. В целом, это Латинская Америка — направление, которое мне очень симпатично. Третье место… Очень сложно выбрать между Японией, Ираном и Намибией.
