Три типа интервью и запрос на индивидуальность

Нужно ли добиваться искренности от ньюсмейкера? Какое интервью хочет видеть публика? Как близко мы приблизились к деперсонализации и как она выглядит в журналистике? Об этом и многом другом стажерам Проектно-учебной лаборатории экономической журналистики НИУ ВШЭ рассказал заместитель главного редактора по экономической политике ИД «Коммерсант» Дмитрий Бутрин в ходе семинара «Человек из газеты: роли, функции и локации индивидуальности в медиа».

iStock

Видеозапись Мастер-класса с Д. Бутриным. Часть 1

Эмпатия – плохой инструмент

«Моей текущей задачей является выработка представлений о том, как надо рассказывать журналистам и людям, занимающимся профессиональной журналистикой в ходе высшего образования, о комплексе проблем, которые создают текущие ситуации для нас в отношении феномена индивидуальности», – подчеркнул Дмитрий Бутрин.

Интервью в настоящее время — умирающий жанр, который имеет возможность возродиться на видеохостинге YouTube. Как правило, интервью строится на биографических данных, а действительно важные и интересные вещи у ньюсмейкера не уточняются. Его индивидуальность — простая анкета. Эмпатичный журналист разрешает собеседнику пользоваться теми приемами защиты, с которыми тот пришел.

 «Но если вы предъявите вашему визави какое-то легитимное и не слишком опасное объяснение, почему вы интересуетесь тем, чем на самом деле он занимается, это почти всегда взрыв», – отмечает Бутрин. Эмпатия не чужда и папарацци, но даже желтая пресса редко может узнать про что-то интересное. Гораздо проще и дешевле придумать бульварную прессу, чем работать журналистом бульварной прессы. Однако, разобраться, какая из новостей срежиссирована, а какая является «сальной подробностью», не представляет никакого труда. «Фальшивые ёлочные игрушки действительно не радуют», – констатирует спикер.

Проблема с восприятием индивидуальности как таковой – слабая сторона русской журналистики. Попытки видеть в своем собеседнике не физическое лицо, а индивидуальность, не воспринимаются окружающими как естественная стратегия.

Есть ли спрос на индивидуальность?

«Нужно ли журналисту ставить перед собой цель вытащить из спикера индивидуальность?» – поинтересовался один из стажёров лаборатории. По словам Бутрина, зависит от того, на что интервьюер хочет обратить внимание зрителя.

Например, когда Ксения Собчак берёт интервью у действительно интересной личности и «тыкает палочкой, чтобы насильственно раскрыть её индивидуальность», то в таком случае всё внимание приковано к ньюсмейкеру. Второй вариант – не важно кто гость, «смотрим на Собчак».

Особую популярность приобрели длинные видео-интервью: причина этого – «положение нынешней интеллигенции». Композитные интервью исчезли, хотя жанр никуда не делся. Просто ввиду частого отсутствия телевизоров и газет общество ставит фоном многочасовые интервью. На деле из таких медиапродуктов никто ничего не хочет узнать. «Эхо Москвы» в твоей голове», – иронично подметил спикер.

Если бы запрос на индивидуальность был бы достаточно серьезным и массовым, то интервью со стендаперами и спортсменами были бы более популярны, чем с депутатами Госдумы или вице-премьерами. «Любое спортивное занятие – это длинная психологическая история», – отметил Дмитрий Бутрин. Однако в интервью чаще освещается только профессиональная информация, и порой только тренеры спортсменов признают за ними индивидуальность, рассказывая об их пути.

Три варианта допроса

Дмитрий Бутрин выделил три типа интервью, характерных для нашего времени, а также рассказал о своем собственном подходе. Он считает, что интервью должно быть по какому-то конкретному поводу. «Если вы поймали человека, то должны ограничить себя темой, по которой его спрашиваете», – пояснил он.

Первый общепринятый тип интервью основан на российском законодательстве. Оно требует от журналистов согласования абсолютно всех слов ньюсмейкера в интервью. Журналист может написать какие угодно вопросы и гость не сможет их заменить, однако в любое время имеет право поменять ответ.

Во втором типе делается упор на раскрутку какого-то продукта. Проводится стандартная процедура «вопрос-ответ». Самое главное, чтобы в интервью было около трех рекламных слоганов, а «на все остальное плевать». Таким образом получается готовый продукт.

Третий тип – устная история. Этот жанр появился в послевоенное время в Соединенных Штатах. В течение 5 часов мелкими наводящими вопросами человека заставляют рассказать его жизнь с рождения. Из этого рассказа вытаскиваются какие-то важные исторические факты. Российские журналисты здесь преуспели, придумав «интервью про все». Зачастую могут целых 20 журналистов собраться вместе, чтобы допросить одного ньюсмейкера.

Заместитель главного редактора по экономической политике «Коммерсанта» признался, что сам выбирает другую тактику. Он просит своего собеседника написать то, о чем бы он хотел, чтоб у него спросили. А далее происходит полуторачасовой диалог на тему того, что на самом деле беспокоит гостя. «Я помогаю на месте его индивидуальности нарисовать ту картинку, которую он хочет», – пояснил Бутрин.

Лицом к лицу со своим аватаром

Медиа и все, что в них происходит, – это прямое отражение изменений в обществе. И один из важных аспектов здесь – создание и развитие метавселенных. Люди всё больше времени тратят на них, создавая личных аватаров. Следствием этого является одинаковое восприятие себя и аватара – «кошмар деперсонализации», отмечает Дмитрий Бутрин.

Происходит слияние индивидуальности и цифровой личности. При помощи определённых технологий аватар можно взломать. Представьте, что ваш аватар разворачивается и начинает говорить с вами. «Это вы с собой говорите или кто-то с вами говорит?», – задал вопрос Дмитрий Бутрин и оставил его открытым.