Не хуже, чем у других: зависть как драйвер экономического роста

Классическая экономическая теория предполагает, что все экономические агенты полностью эгоистичны и рациональны в максимизации собственного материального благополучия, на них не влияют внешние факторы. Следовательно, экстерналии никак не учитываются при построении экономических моделей. Однако ряд социологов настаивает на пересмотре современной экономической теории и учете моральных аспектов поведения экономических агентов. Наблюдениями и успехами в создании собственной экономической модели с учетом зависти на XXIV Ясинской (Апрельской) международной научной конференции поделился профессор факультета экономики Европейского университета в Санкт-Петербурге Кирилл Борисов. 

iStock

Автор: Камила Рафибекова, стажер-исследователь Проектно-учебной лаборатории экономической журналистики НИУ ВШЭ специально для HSE.Daily

«Естественно считать, что степень терпеливости индивида может зависеть от уровня зависти: если у соседей индивида уровень потребления высок (все купили себе новый телефон или машину), индивид тоже будет увеличивать свое потребление (покупать новую вещь), не считаясь с расходами, только чтобы не отстать от соседей», — поясняет Кирилл Борисов. Свой доклад профессор назвал «Экономический рост и распределение в моделях с завистью». Введение в функцию полезности потребительской экстерналии в форме зависти является одним из возможных путей рационализации гипотезы относительного дохода.

Кирилл Борисов

Согласно гипотезе перманентного дохода в макроэкономике, предложенной американским экономистом Милтоном Фридманом, по мере роста дохода люди должны больше сберегать. Если на индивидуальном уровне все данные и гипотезы подтверждаются, то в большем масштабе, например на уровне странового сравнения, модель начинает давать ложную картину. Если страна становится богаче, то и сберегать, согласно гипотезе Фридмана, она должна больше, в реальности же такого не происходит.

Еще одна фундаментальная макроэкономическая модель — модель Солоу (модель экзогенного экономического роста, основанная на экзогенной норме сбережений и неоклассической производственной функции. — Ред.) — говорит о том, что норма накоплений постоянна. Это противоречит гипотезе перманентного дохода и в целом кейнсианскому подходу, при котором сбережения определяют размер инвестиций, а не наоборот. «Если с ростом дохода и богатства индивиды сберегают больше, то экономический рост должен приводить к увеличению средней нормы сбережения, — отмечает профессор Кирилл Борисов. — В реальности же с ростом дохода в обществе средние нормы сбережения остаются примерно постоянными». Одно из возможных объяснений такому парадоксу предложил американский экономист, кейнсианец Джеймс Дьюзенберри, выдвинув гипотезу относительного дохода.

Согласно ей, «бедность относительна, и люди принимают решения о сбережениях, основываясь не на абсолютном уровне дохода, а с учетом их относительной позиции на социальной и имущественной лестнице», отмечает Кирилл Борисов.

По мнению другого экономиста, профессора экономики Высшей школы менеджмента Корнельского университета Роберта Фрэнка, любая успешная теория должна объяснять три факта:

— с ростом национального дохода с течением времени средняя норма сбережений должна оставаться примерно постоянной; 

— потребление должно быть стабильнее, чем доход;

— люди с высокими доходами должны сберегать больше.

«Однако его теория подверглась критике из-за отсутствия микрооснований, социологического и психологического фундамента», — отмечает Кирилл Борисов. В модели самого Кирилла Борисова степень терпеливости индивида может зависеть от уровня зависти, а сами индивиды различаются только начальным уровнем сбережений.

Оказывается, что и зависть можно посчитать. Объем производства в модели зависит от затрат труда и капитала — профессор использует обычную функцию Кобба — Дугласа на конкурентных рынках. Отличительной чертой модели является функция потребления: потребление индивида — это разность его теоретического потребления и среднего потребления в его поколении, умноженного на коэффициент зависти. «Приятность, которую получает индивид от потребления, зависит не от абсолютного уровня его потребления, а от того, как этот уровень соотносится со средним уровнем потребления в его поколении», — говорит Кирилл Борисов. Это как раз и есть математическое выражение зависти.

В экономике с завистью существуют два типа равновесия: эгалитарное (справедливое распределение) и много двухклассовых стационарных равновесий, как в модели Шлихта — Бургиньона (модель эндогенного роста с функцией потребления, влияющей на перераспределение богатства в обществе с двумя группами равновесия, когда при определенных условиях может доминировать по принципу Парето стационарное равновесие с одной группой. — Ред.).

«Если параметр, отвечающий за зависть, не очень велик, то в динамике доходы потребителей выравниваются, — говорит Кирилл Борисов. — Однако если параметр зависти больше некоторого порогового значения, произойдет поляризация общества». В этом случае экономика сходится к стационарному равновесию, в котором население делится на два класса: бедных и богатых, причем деление зависит от начального распределения богатства. Богатыми окажутся только те потребители, которые имели самые высокие начальные сбережения. Таким образом, зависть в модели Кирилла Борисова может приводить к увеличению неравенства.

Интересно, что одной из рассмотренных модификаций модели оказалась роботизация общества. Профессор отметил, что вне зависимости от уровня завистливости общества роботизация переведет экономику в режим постоянного роста, при этом заработная плата не будет расти. «Даже если роботизация стартовала в эгалитарном режиме, она приведет к режиму растущего неравенства, при котором все плоды роста достанутся богатым», — заключил Кирилл Борисов.